Назад | Оглавление | Вперед
О каких только животных я ни мечтал с детских лет, но чтобы завести дикую кошку - такого мне и во сне не снилось! И вот 29 сентября 1959 года приятным именинным сюрпризом явился вдруг раздавшийся телефонный звонок. Ласло Вертеш - тот самый, которому посчастливилось обнаружить в Вертешсёлёше скелет первобытного человека, - сообщил мне, что два дня назад он поймал юную дикую кошку. Животное в неволе ни разу не ело, так что нужно забрать его сегодня же. Вертеш продиктовал мне адрес и, прежде чем я успел собраться с мыслями, распрощался. Я в некоторой растерянности бродил по квартире, прикидывая, в какой комнате лучше разместить дикую кошку, а затем, прихватив сумку и прочный мешок, отправился по указанному адресу.
Ласло Вертеш рассказал, при каких обстоятельствах он поймал животное. Вместе с одним своим коллегой под проливным дождем он брел в горах Бюкк. Подойдя к камню двухметровой высоты - очевидно, когда-то давно он скатился с вершины горы, - они увидели молодую дикую кошку, которая спокойно переходила тропу. Вертеш заглянул за камень и, к своему удивлению, обнаружил еще двух малышей; свернувшись клубочком, они притулились под выступом камня на узеньком пространстве, защищенном от дождя. Одна кошка при виде людей отскочила в сторону и скрылась, а другая, самая маленькая, только повернулась к камню. Вертеш, моментально сняв с себя плащ, набросил его на дикую кошку; вдвоем с коллегой они, быстро справившись с ней, брючным ремнем стянули рукав плаща, в который затолкали кошку, и довезли ее до дома.
Временно ее поместили в дровяном сарае, в большом ящике. Пересаживали ее в транспортировочный мешок тем же испытанным способом: накрыли кошку плащом, а из плаща вытряхнули прямо в мешок. Во время этой процедуры она слегка шипела и царапалась, но в целом "упаковка" прошла спокойнее, чем мы предполагали. По дороге домой, в автобусе, кошка даже не шелохнулась, замерев на дне сумки.
Дома я приспособил большой деревянный ящик под клетку, наспех приладив с открытой стороны ящика стеклянное окошко и дверцу из проволочной сетки, и вытряхнул туда кошку из мешка. Она беспокойно зашагала взад-вперед, но вскоре обнаружила миску с молоком и принялась лакать. А потом снизошла и до пищи - печени, селезенки и мяса, В течение ночи она несколько раз тихонько мяукала.
Я вел дневник наблюдений за дикой кошкой. Вот некоторые выдержки оттуда.
30 сентября. На рассвете, когда я близко подошел к ее клетке, она несколько раз пыталась броситься на меня. При этом она громко шипела и сильно ударяла передней лапой по дверце клетки. В паузах между бросками она с ворчанием оглядывалась по сторонам. Во второй половине дня кошка брала протянутые ей на длинном пинцете кусочки говяжьей печени, селезенки и мяса и съедала их. После первых кусочков она сама тянулась к пинцету за едой. Чуть позже позволила даже почесать шею - все тем же пинцетом. Вечером, когда я поставил ей в клетку миску с молоком, она тотчас подошла к миске и вылакала все содержимое.
1 октября. Утром, когда я метелкой подметал у нее в клетке, она цапнула меня лапой, оставив три кровавых полоски. По расстоянию между полосками я смог определить, какой величины лапа у моей киски. Я назвал ее Гизи.
2 октября. Над глазами у кошки с обеих сторон содрана кожа, потому что она все время пытается выдавить лбом проволочную сетку. Деревянные планки, те, что потолще, она запросто разгрызает.
4 октября. К сожалению, новая клетка для Гизи все еще не готова. Из теперешней клетки я не решаюсь ее выпустить, так как опасаюсь, что не сумею водворить обратно, а кошке во время еды явно хочется выйти наружу. Когда протягиваешь ей пинцетом мясо, она даже встает на задние лапки. Вечером я поил ее молоком, держа мисочку в руках.
5 октября. За вчерашний вечер и сегодняшнее утро Гизи в общей сложности съела 200 граммов говядины. Ранки на ее лбу я лечил порошком ультрасептила, смешанным с детским кремом. Подцепив мазь краешком пинцета, я во время кормления незаметно смазывал пораненные места... Наконец-то готова новая клетка. Как и у всех прежних сооружений подобного рода, на одной стороне клетки сделаны стеклянное оконце и дверца из проволочной сетки, а остальные стенки обшиты досками; пол клетки выстлан пластиком. Прежде чем перевести кошку на новое место, я предложил ей мясо из рук. В присутствии гостя, который в это время находился у нас в доме, дикая кошка подошла ко мне, взяла мясо из рук и съела его.
В новую клетку я положил тряпку и поставил небольшой ящичек с песком. Расположив обе клетки дверцами одну против другой, я открыл их одновременно, и Гизи по образовавшемуся таким образом переходу моментально проскочила на новое место. Первым делом она как следует обнюхала каждый уголок, а затем улеглась в ящик с песком.
6 октября. Дикую кошку я и утром обнаружил в ящике с песком. Вечером я впервые выпустил ее из клетки. Она медленно обошла комнату, обнюхав все кругом, и забралась на крышку террариума, где жили лягушки. Тут я вдруг резко поднял руку, и Гизи, к величайшему моему удивлению, спрыгнула на пол, убежала в свою клетку и улеглась в ящик с песком. Позднее она несколько раз осмеливалась снова выходить из клетки, но стоило мне хлопнуть в ладоши или сделать резкое движение, как она тотчас убегала на место.
7 октября. За кошкой нужен глаз да глаз, потому что она все время норовит залезть, куда-нибудь повыше. Особенно ее волнует пара снегирей, ей хочется допрыгнуть до их клетки. Резкими жестами и хлопками в ладоши пока что удается сдерживать ее. Соня Кинга и хомяк по кличке Хельга не боятся дикой кошки; когда она подходит к их клеткам и потягивается, становясь на задние лапы, они чуть ли не соприкасаются носами через проволочную сетку.
19 октября. Я получил в подарок подстреленную лысуху в ягдташе. Гизи вышла из клетки, схватила охотничью сумку и унесла к себе. Я отнял добычу и снова положил на полу в комнате. Кошка опять вышла из клетки, но на сей раз вытащила лысуху из сумки и лишь после этого опять унесла добычу к себе. Она долго возилась с перьями, поэтому пришлось ей помочь: я сам ощипал птицу и отдал кошке половину.
20 октября. К утру остались лишь крупные кости. Во второй половине дня Гизи, не смущаясь присутствием гостей в доме, вышла из клетки и взяла у меня из рук мясо. Вечером я отдал, ей вторую половину лысухи.
Несколько дней я совсем не занимался с кошкой, только каждый день ставил ей в клетку тарелку с мясом. За это время она сильно одичала.
25 октября. После обеда, когда я убирал клетку, Гизи выбежала из нее, прыгнула на аквариумы, сбросив стеклянные крышки. Напуганная звоном бьющегося стекла, она пыталась взобраться по стене, но все время соскальзывала вниз. Затем подбежала к кафельной печи и спряталась под ней. Лишь поздно вечером мне удалось выманить ее оттуда мясом. Пока Гизи ела, я забаррикадировал ее лаз досками, однако она вмиг расшвыряла баррикаду и вновь спряталась в облюбованное ею место. В десять вечера пришлось выломать железную решетку под печкой, чтобы выкурить оттуда беглянку. Обозленная столь бесцеремонным вмешательством, она бросилась на меня, но я вовремя успел схватить метелку и отбил кошачье нападение.
31 октября. По оконному переплету Гизи несколько раз подбиралась к самому потолку и оттуда гулко шмякалась всеми четырьмя лапами на пол. В последние дни она ведет себя встревоженно и неприветливо.
17 декабря. Прежде чем выпустить Гизи из клетки, я накрыл снегирей своим пальто, чтобы клетки не было видно. После ужина я какое-то время не мог найти кошку. И вдруг мое зимнее пальто заходило ходуном - Гизи, воспользовавшись прикрытием, пыталась добраться до птиц. К счастью, она не причинила вреда снегирям, а те в потемках, не заметив опасности, не успели даже напугаться.
20 и 21 декабря дикая кошка не пожелала есть. Правда, уже не раз случалось, что она на два-три дня устраивала себе "разгрузку". Зато когда я на короткое время отлучился из комнаты, Гизи прыгнула на клетку снегирей и вместе с клеткой свалилась на пол.
22 декабря. Дикая кошка опять, как положено, ест говяжью селезенку и легкие.
29 декабря она прыгнула на свою клетку с самого верха кафельной печки, после чего едва могла ступить на правую переднюю лапу и часто падала при ходьбе.
На другой день Гизи уже ступала на поврежденную лапу, но с большой осторожностью. Она ходила прихрамывая, но на третий день окончательно поправилась.
7 января мне пришлось выехать на месяц в Сегед, чтобы замещать на сегедской бойне своего коллегу. Разумеется, семья моя была не в восторге. Жена и теща и без того вбили себе в голову, будто дикая кошка рано или поздно спрыгнет кому-нибудь на шею с кафельной печки. С большим трудом мне удалось внушить жене, что такие опасения маловероятны, и Розика согласилась во время моего отсутствия кормить Гизи, но убирать ее клетку не бралась. В последний момент мне удалось договориться с двумя приятелями, чтобы те поочередно через день наведывались прибирать апартаменты Гизи. Одной заботой стало меньше, и все-таки я уезжал с тяжелым сердцем. Каждый второй день вечером я звонил домой, и вскоре тревога моя улеглась. Дома все шло гладко. Розика за месяц привязалась к Гизи. По вечерам они затевали игру: Розика тянула бумажку на веревочке, а кошка, как и положено, гонялась за ней.
Я застал Гизи в отличной форме и превосходном настроении. Я продолжал с ней играть, только вместо бумажки тащил по полу привязанный к веревочке кусок мяса, а кошка пыталась схватить его передними лапами. Когда я поднимал веревочку и мясо раскачивалось в воздухе, Гизи вставала на задние лапы или по всем правилам делала сальто. Если веревочная петля не соскальзывала с мяса, кошка с силой дергала его, а я уступал ей понемногу: мне хотелось, чтобы кошка размялась в движении. Пытаясь удержаться на скользком паркете, Гизи расставляла задние лапы. Если я не уступал ей, она быстро подскакивала на одном месте всеми четырьмя лапами и в конце концов все-таки съедала мясо - иной раз вместе с обрывком бечевки. Чем труднее доставался ей предыдущий кусок, тем активнее зарабатывала она следующий.
Я регулярно давал ей витамины А+Д2, фосфат кальция и разболтанное в молоке сырое яйцо. В случае если она довольно длительное время не получала этих добавлений к пище, у нее убывал аппетит и пропадало игривое настроение, кошка становилась нервной, шерсть ее тускнела. Эти симптомы устранялись за два-три дня при регулярном употреблении минеральных солей и витаминных препаратов.
Дикая кошка стремительно развивалась; клетку свою она переросла, поэтому немало часов проводила на свободе. Необходимо было предпринимать все большие предосторожности, чтобы обезопасить других животных. Насытившись хорошенько, кошка занимала свою излюбленную позицию на верху кафельной печки и оттуда наблюдала за всем, что происходит в доме. Стоило кому-нибудь войти в комнату или, напротив, направиться к выходу, Гизи не упускала случая нагнать страху: она ворчала, громко шипела и норовила дотянуться своей мощной лапой до головы намеченной жертвы. Подчас и у меня возникало ощущение, что еще вот-вот и она бросится сверху кому-нибудь на шею. Если в дом приходил посторонний человек с не слишком закаленной нервной системой, к тому же не знакомый с Гизи, то заставить его выйти из комнаты через дверь возле печки не удавалось никакими силами. К счастью, из комнаты есть "запасный" выход через ванную комнату.
Специалисты, не раз имевшие дело с дикими кошками, утверждали, что такой великолепный мощный экземпляр с гладкой блестящей шерстью им редко доводилось видеть, - Гизи в длину достигала ширины нашей кафельной печки. Я же все больше утверждался в подозрении, что она вовсе не кошка, а кот. Теперь мне и самому кажется странным, что я не удосужился проверить это раньше. Но факт, что я окончательно убедился в своем предположении, лишь когда, загнав Гизи из клетки в мешок, отвез ее в зоопарк. А там, прежде чем пустить кошку в клетку, ее основательно осмотрели и установили пол. Гизи оказалась диким котом.
Зоологический отдел Музея природоведения заключил соглашение с зоопарком: когда Гизи околеет, передать ее чучело для хранения в собрание млекопитающих.
Я часто навещал Гизи на новом месте. Но однажды, примерно месяца через два, я не обнаружил его в клетке. Служитель сказал мне, что в рамках обмена животными дикого кота отправили в зоологический сад в Западную Европу.
Назад | Оглавление | Вперед